Александр Скобов советует заткнуться ортодоксальным, как он пишет, сторонникам либеральных реформ девяностых, которые считают его старого товарища по перестроечной революции и одновременно одного из лидеров противостоявшего в 93-м году Ельцину "Фронта национального спасения" Илью Константинова "красно-коричневым чудовищем".
Я не принадлежу к ортодоксальным сторонникам ни ельцинских реформ 90-х, ни тем более самого Ельцина. Все, что мы знаем о Ельцине сегодня, позволяет говорить о его деятельности как деятельности, направленной на создание государственно-олигархического капитализма, в интересах определенных кланов, в основном из силовых структур, но никак не в стратегических интересах России. А за геноцид, устроенный им в Чечне, за изобретение антиконституционного института преемничества и привод в Кремль Путина он заслуживал бы скамью подсудимых. И уж точно того, чтобы, по результатам подведения баланса его хороших и плохих дел, остаться в истории России личностью отрицательной. Потому что выбор им одного только Путина по своим катастрофическим последствиям для судеб России и мира с лихвой перекрывает даже то хорошее, что он сделал в начальный период своей деятельности.
Но, не будучи "ортодоксальным сторонником", я тоже считаю и персонально Илью Константинова, и всех застрельщиков красно-коричневого путча 93-го года — "красно-коричневыми чудовищами". Во всяком случае, они ими были в то конкретное историческое время. А действия Ельцина в тот конкретный исторический момент по подавлению красно-коричневого путча — вынужденными и необходимыми.
Александр Скобов рассчитывает, очевидно, на нашу короткую память. Не знаю, как у других, но у меня, если можно так выразиться, очень злопамятная память. Я поименно помню всех вдохновителей этого путча, кто и что из них делал и к чему призывал. Конкретно Илью Константинова, как руководителя "Фронта национального спасения" (само название Фронта говорит о многом и наводит на невеселые исторические ассоциации), с удовольствием выхватывали телекамеры, передававшие картинку с места событий, и я с фотографической точностью помню его взмыленное искаженное ненавистью лицо — лицо погромщика. И его погромные речи, которые он говорил на камеру.
А вот конкретные призывы к толпе главных руководителей путча.
Александр Руцкой: "Молодёжь, боеспособные мужчины! Вот здесь в левой части строиться! Формировать отряды, и надо сегодня штурмом взять мэрию и "Останкино"!"
Руслан Хасбулатов: "Я призываю наших доблестных воинов привести сюда войска, танки для того, чтобы штурмом взять Кремль c узурпатором бывшим, преступником Ельциным... Ельцин сегодня же должен быть заключён в "Матросскую Тишину", вся его продажная клика должна быть заключена в подземелье!"
Плюс антисемитские речи Альберта Макашова.
Не буду изобретать велосипед, приведу несколько выдержек из моей же статьи от 6 октября 2018 года, когда отмечалось 25-летие этих событий, в которой я уже дискутировал с Александром Скобовым по этому поводу:
Александр Скобов пишет, что ельцинский "Указ 1400" был незаконен, потому что, по действовавшему тогда закону "О президенте РСФСР", Ельцин не имел полномочий на роспуск "любых законно избранных органов государственной власти". Поэтому "Указ 1400" — это был переворот, и Верховный совет "имел полное римское право сопротивляться узурпации всеми имевшимися у него средствами. В том числе и использовать не предусмотренные законом вооруженные формирования".
Замечательно получается — "не предусмотренные законом вооруженные формирования" использовать можно, а не предусмотренный законом роспуск парламента осуществлять нельзя? Александр Скобов возразит, что первым незаконные методы применил Ельцин. Но роспуск парламента не ведет непосредственно к гибели людей, а задействование незаконных вооруженных формирований может привести к неконтролируемому развитию ситуации и гибели тысяч. Тем более, когда "незаконные вооруженные формирования" будут задействованы такими рафинированными демократами, как Хасбулатов в компании с Руцким и Макашовым.
Согласен в данном случае с комментарием Евгения Ихлова к статье Скобова. Ельцинский — пусть с формальной точки зрения либеральный переворот — предотвратил переворот фашистский реакционного Верховного совета.
Сторонники излюбленного теперь тезиса, что после ельцинского путча в 93-м году страна начала скатываться к путинизму, что приход к власти условного Путина стал неизбежен, не понимают, что в случае победы Хасбулатова с компанией путинизм наступил бы не с отсрочкой в семь лет (в течение которых, уверен, у России были исторические развилки), а сразу, в 93-м году. А скорее и не путинизм, а сразу фашизм. Самый настоящий, без всяких примесей. Только фамилия фюрера была бы не Путин, а Руцкой или Хасбулатов. И с большой вероятностью война с Украиной случилась бы уже в то время — потому что уже тогда вся эта братия бредила "возвращением Крыма в родную гавань", и один за другим на полуостров высаживались десанты российских эмиссаров, мутивших там воду.
Россия обрекла себя на неизбежность путинизма не после разгрома путча 93-го, а после того, как Ельцин передумал проводить трибунал над коммунистами, не провел люстрацию и не ликвидировал КГБ. И устроил чеченскую бойню.
Если демократическая власть отказывается разогнать гестапо — можете не сомневаться, рано или поздно гестапо придёт к власти. Так буквально и случилось — у руля оказался бывший шеф "руссише гестапо".
В нынешней статье, в качестве доказательства того, что Ельцин в 93-м году был неправ, Скобов приводит такой аргумент: "Недаром многие активные участники Августовской революции 1991 года в 1993 году оказались в оппозиции режиму Ельцина".
То есть, по Скобову, Хасбулатов, Руцкой, Макашов и вся остальная компания вовсе не переродились в реваншистов, они в 93-м году сохраняли верность демократическим идеалам революции 91-го, просто они выступили против узурпатора Ельцина, повернувшего к реакции, к авторитаризму. А про Илью Константинова так совершенно конкретно написано, что он был "последователен в отстаивании идеалов Августовской революции 1991 года".
Сам Александр Валерьевич понял, что написал? То есть вот эта красно-коричневая банда, если называть вещи своими именами, призывавшая "штурмом взять мэрию и "Останкино", "привести сюда войска, танки для того, чтобы штурмом взять Кремль" — оказывается, не к погромам призывала, не к вооруженному перевороту, а последовательно отстаивала идеалы Августовской революции 1991 года!
И еще пассаж в статье Скобова, уже не о событиях 93-го года, но который просто вогнал меня в ступор: "Расправа с Каддафи была омерзительна... Не менее отвратительной была казнь Саддама Хусейна. А вот то, что случилось с Чаушеску, — это правильно".
Совершенно не понял: почему расправа с Хусейном и Каддафи — это омерзительно, а казнь Чаушеску — это правильно? Что за избирательный подход к негодяям? С каким критерием подходит автор к историческим персонажам, определяя правильность или неправильность расправы над ними? По количеству уничтоженных ими сограждан? Но, думаю, Хусейн уж точно уничтожил не меньше своих подданных, чем Чаушеску. Или, по каким-то известным только Скобову причинам, Хусейн и Каддафи для него — свои сукины сыны, а Чаушеску — чужой?
Не следует ли автору быть в этом случае как раз последовательным и одинаково относиться к участи всех тиранов?
